Николай Грибашов — герой недавней войны. Молодой юноша, только недавно окончивший профессиональное училище, был призван на службу в Вооруженные силы, стал десантником, геройски погиб в Чечне.

В Москве, где Николай учился в младших классах, и в ближайшем Подмосковье, где сегодня живет его мама, есть мемориальные доски. Его имя носят пионерские отряды и школьные классы. В настоящее время пятиклассники школы № 1173 района Чертаново Центральное борются за право называться «классом Николая Грибашова».

Николай Борисович Грибашов родился 23 мая 1981 г. в поселке Вельяминове Домодедовского района Московской области. Коля рос без отца, его мать, служащая Министерства обороны, воспитывала сына одна. С детства Николай мечтал служить Отечеству. С семнадцати лет Грибашов не представлял свое будущее без голубого берета. Служить Николай попал в Краснознаменную ордена Кутузова 2-й степени гвардейскую Свирскую дивизию.

В декабре 1994 — январе 1995 г. отдельный разведывательный полк ВДВ принимал участие в антитеррористической операции на Северном Кавказе. В июне 2000 г. в составе одного из отрядов этого полка в Чечню выехал и Николай. Первая его боевая операция была проведена в день рождения — 23 мая 2000 г. После выполнения операции Коля добровольно остался служить на второй срок... При выполнении очередного задания в Чечне, возле аула Сержень-Юрт, во время боя с бандитами, Николай погиб от пули снайпера.

О том, как это произошло, рассказал командир взвода старший лейтенант С.А. Арефьев, который в тот день был рядом с Николаем: «До моего приезда Николай уже отработал в Чечне полтора месяца. В принципе, срок его командировки заканчивался, и он мог спокойно вернуться домой. Но он захотел остаться. Я знал его как классного спецназовца и взял в свою группу. У нас была оперативная информация о том, что где-то в ущелье мечется банда Шамиля Басаева в поисках выхода в Дагестан. Войска блокировали ущелье. На хвосте у Шамиля постоянно висел спецназ, периодически корректируя огонь артиллерии. Войска подтягивались все ближе. Бандитов спасало только то, что они неделями отсиживались в своих аулах, изображая мирных жителей. Но спокойно уйти не получалось. 6 июля со стороны Дагестана и Чечни две группы спецназа вошли в распадок и двинулись по склонам xpeбта — на разведку. Погода была плохая, был сильный туман, назревал дождь. Впереди ядра группы шел головной дозор: четыре солдата. Сзади маленький отряд прикрывал замыкающий дозор. Коля был в головном дозоре автоматчиком. Обычно я ставил его замыкающим, потому что была велика вероятность, что боевики нападут сзади. Но в этот раз я как чувствовал, что мы на них нарвемся, и выдвинул Николая как одного из самых опытных впереди группы. Головной дозор — это глаза и уши подразделения. От того, как они среагируют на опасность, зависит жизнь остальных солдат. А опасность могла поджидать за каждым поворотом. Местность в том районе очень сложная: высокие, порой почти отвесные склоны гор, сплошь покрытые лесом, плотный кустарник, в котором потеряться можно в двух шагах друг от друга. К тому же в том районе постоянно работала артиллерия. Столкнуться в этих дебрях с противником можно в любую секунду. Боевики и спецназовцы увидели друг друга одновременно, с расстояния не более сорока метров. И те и другие попадали и открыли огонь. Откуда-то сверху заработал боевой расчет бандитов — пулеметчик со стрелком-напарником. Пулеметный расчет был расположен на высотке очень грамотно — боевики были местными, обстрелянными и прекрасно знали горный рельеф. Точными очередями пулеметчик сразу отсек головной и замыкающий дозоры от основной группы солдат. Преодолеть хорошо простреливаемое мертвое пространство было практически невозможно. Головной дозор ощетинился четырьмя стволами. Завязалась активная перестрелка.

Положение у боевиков было не в пример выгоднее, чем у десантников. В головном дозоре тяжелое проникающее ранение получил пулеметчик. Спецназовцы основной группы принимают решение подавить точку из гранатометов. После долгих неудачных попыток кого-то из боевиков зацепило. Пулемет захлебнулся. Бойцы головного дозора стали по одному, перебежками, подтягиваться к солдатам основной группы. Николай прикрывал ребят огнем и «снялся» только тогда, когда последний из дозора, петляя, скрылся в леске. После чего, пригибаясь и маневрируя, сам побежал к основной группе — к своим ребятам, к спасительному леску. До укрытия ему не хватило какогото метра. Пуля снайпера, который, затаившись, до этого не вступал в бой, сразила его возле самой кромки леса... Коля споткнулся, сделал по инерции пару шагов и упал практически на руки друзей. Они, еще не веря в случившееся, подхватили его и отнесли в глубь леса. «Колька, ты чего, Колька?» — пульсировал немой вопрос в глазах разведчиков. Но Николай был уже далеко от места события.

Колю бойцы несли на плащ-палатке. Отходили спокойно, организованно, без паники. И в это время заработала оповещенная по рации артиллерия, накрывая предполагаемое место расположения боевиков. Эх, если бы чуть-чуть раньше... Снаряды с воем разорвали воздух, взметнулась земля, в разные стороны полетели камни, разлапистые ветви грабов, кора и древесина.

Вечером того же дня бойцы спецназа снова прибыли к месту столкновения с бандитами. Чечены понесли серьезные потери — об этом можно было судить по валяющимся тут и там окровавленным бинтам, сухим пайкам и оружию. Обычно боевики оружие бросают только в самых крайних случаях и всегда прихватывают с собой дополнительные патроны и стволы. Раненых, кого могли, унесли, оружие побросали, трупы прикопали прямо в ущелье».

Но об этом старший разведчик отряда спецназа ВДВ Николай Грибашов уже не узнал. После того столкновения он лежал на плащ-палатке, а друзья бегом несли его в расположение части. «Держись, Колян, держись, браток...», — умоляли они его, с надеждой вглядываясь в полуприкрытые глаза: может, пронесет, может, минует, отцепится проклятая... Но силы оставляли разведчика. В полубессознательном состоянии, в последние минуты своей жизни боец спецназа Николай Грибашов полушепотом, полустоном звал маму.

Рассказывает Наталья Владимировна, мама Николая:

— Коля с самого детства бредил армией. Еще маленьким мальчиком он постоянно играл со сверстниками в разведчиков. В старших же классах его охватила одна, но пламенная страсть — стать десантником. Он спал и видел себя в голубом берете и тельняшке «крылатой пехоты». Я была против: десантники всегда на передовой, на линии огня, в горячих точках. Но он и слышать не хотел моих возражений. Когда подошел призывной возраст, я хотела отправить его на службу в милицию. Он отказался. Сам бегал в военкомат и был очень счастлив, что попал служить в «голубые береты». Потом, уже во время службы, я помогла ему перевестись в Рязанское воздушно-десантное училище. Думала, пока поучится, там, глядишь, и война в Чечне закончится. Но в училище ему тоже не понравилось: курсантов первого курса отправили на рытье канализации, а сын хотел овладевать реальными навыками бойца. Когда Коле предложили сдать экзамен в отряд специального назначения, его радости не было предела. ВДВ сами по себе элита армии, а спецназ — элита в элите.

В спецназе для Коли началась настоящая служба. Я думаю, что он сам рвался в Чечню. Он никогда не прятался за чужие спины. Он мог вообще не ехать в Чечню — единственный сын в семье. И на второй срок остался по своей инициативе.

Я до сих пор не верю, что мой сынок, мой Коленька, погиб. Думаю, что он в длительной командировке, которая по каким-то причинам временно затянулась. Каждое утро я просыпаюсь с мыслями о нем. Мне кажется, что как-нибудь утром откроется дверь в квартиру и он войдет — розовощекий с мороза, высокий, статный, в голубом берете, и, как обычно, улыбнется мне, обнимет и скажет: «Здравствуй, мама, я приехал!».

Подготовил В. Лутовинов__