Единство фронта и тыла особенно зримо проявилось в деятельности московских истребительных батальонов. Если обычный гражданин приближал победу в рядах действующей армии или на трудовом фронте, во многих случаях бойцы истребительных батальонов успевали то и другое, исполняя к тому же полицейские функции в качестве подразделений НКВД. В битве за Москву истребители сыграли заметную, хотя и не очень запомнившуюся историкам роль.

Идея истребительных частей возникла в связи с немецкой тактикой первых дней войны, когда враг активно использовал парашютные десанты и диверсионные группы, которые ко всему прочему сеяли панику и даже нападали на небольшие подразделения Красной Армии. Правительство оперативно откликнулось на такие хитрости постановлением от 24 июня 1941 г., в котором соответствующим органам НКВД было присвоено наименование «истребительные батальоны». Первоначальное предназначение истребительных батальонов состояло в «своевременной и успешной ликвидации диверсантов, забрасываемых противником на парашютах или другим способом». На приграничных территориях партийные органы приступили к созданию военизированных групп по 100–200 человек, вооружая их чем попало – охотничьими ружьями, вилами, насаженными на палки штыками, топорами, саблями и т.д. Кроме того, бойцы не освобождались от работы на производстве, поэтому отработав смену в 10–14 часов, им приходилось становиться в строй. Всего в 1941 г. было создано 1300 истребительных батальонов (за время войны, по некоторым оценкам, около 2000). Уже в конце июня 1941 г. процесс создания истребительных батальонов распространился на Москву и Московскую область, которые пока еще не особенно страдали от вражеских вылазок. Тем не менее, 9 июля Госкомитет обороны издал специальное постановление о борьбе с десантами и диверсантами противника в Москве и прилегающих районах.

Кроме основной задачи по уничтожению десантов и диверсантов противника на истребительные батальоны г. Москвы и пригородных районов возлагались борьба с возможными контрреволюционными выступлениями, патрульная служба и оказание содействия органам милиции в поддержании общественного порядка во время воздушной тревоги и т.п. Органам милиции предлагалось вооружить истребителей винтовками и гранатами, численность каждого батальона должна была достигнуть 500 человек после доукомплектования «проверенными, смелыми коммунистами, комсомольцами и советскими активистами, способными владеть оружием» (в батальон Куйбышевского района записалось 25 ветеранов, часть которых вступили в партию в 1904 г.). В целях «закрепления постоянного состава и прекращения текучести в батальонах» бойцы истребительных батальонов освобождались от мобилизации в Красную Армию и призыва в народное ополчение. Еще одним плюсом были освобождение всего личного состава от работы на предприятиях и перевод на казарменное положение с оплатой за счет производства. С освобожденным от работы составом батальона предлагалось систематически проводить занятия по боевому обучению. Батальоны имели группы содействия из числа местного населения, представители которого вели круглосуточное наблюдение за воздушным пространством, выявляли сигнальщиков при налетах.

Брюк нет

В постановлении упоминались 35 истребительных батальонов г. Москвы и прилегающих районов (в том числе Ленинского, к которому относилась почти вся территория ЮАО), всего в Московской области было сформировано 87 истребительных батальонов численностью 28 тыс. человек (в Москве было 25 батальонов, в которые записалось 12,5 тыс.). По каким-то соображениям НКВД выдало им форменную одежду только для верхней части туловища – пилотку, гимнастерку, ремень, тогда как о нижней части каждый должен был побеспокоиться сам. Трудно сказать, почему к внешнему виду истребителей власти отнеслись столь легкомысленно – возник ли дефицит галифе или сапог, но даже на постановочных кадрах тех лет заметно, что бойцы наряжены в разноцветные невыглаженные брюки наподобие пижамных, в которых ходили строем и обучались окапыванию и метанию гранат. Очевидцы вспоминают, что из-за партизанского вида истребителей иногда возникали недоразумения (например, в Красногорске), и впоследствии им была пошита форменная одежда. Женщинам повезло больше, им сразу выдали юбки, а вот с сапогами случались заминки. Например, боец Раиса Иванченко несколько дней несла службу в босоножках, что не помешало ей во время первого авианалета на Москву заслужить орден.

На принадлежность к истребительным батальонам московского региона указывали цветные нашивки в форме вытянутого и обращенного назад треугольника на концах отложного воротника гимнастерки. Цвет, по-видимому, не имел значения, и бойцы использовали ту материю, которая им выдавалась – как сообщают специалисты, помощь батальонам поступала от крупных предприятий в виде сукна для шинелей; шапок, перчаток, сапог. Те батальоны, которые довольствовались за счет управления московской милиции, получали голубые милицейские петлицы, а затем подрубали их для придания треугольной формы. Начальники носили собственную военную или милицейскую форму.

Московские батальоны вооружались если не вилами, как их приграничные собратья, то во всяком случае по остаточному принципу. На роту полагалось два пулемета, недостаток огневой мощи восполнялся ручными гранатами и бутылками с зажигательной смесью – малозатратной артиллерией 41 года. Среди полученных винтовок преобладали иностранные, причем половина не имела штыков. Интересно, что это обстоятельство способствовало успеху одной из редких операций, в которых истребительные формирования были использованы по прямому назначению. В сентябре 1941 г. в районе Тушино они поймали переодетых в красноармейскую форму немецких парашютистов, которых опознали по винтовкам русского образца – участвовавшие в операции бойцы-истребители были вооружены польскими винтовками, по-видимому, добытыми во время освободительного похода 1939 г. Борьба с воздушными десантами велась и в дальнейшем – ночью 15 августа 1942 г. парашютисты были сброшены на стыке Волоколамского и Лотошинского районов, спустя две недели между Загорском и Кимрами, в сентябре – в Можайском районе.

До середины октября 1941 г. большинство московских истребительных батальонов несли службу в своих районах, если верить газетам, занимаясь в основном строевой подготовкой и громкой читкой газет о подвигах наших воинов на фронтах. На фотографиях истребители дружно целятся под присмотром командира, указующего им объект атаки пальцем, или замахиваются на воображаемый танк неподъемной связкой гранат. В ожидании десантов бойцы также привлекались к противовоздушной обороне – борьбе с зажигательными бомбами и тушению пожаров; за спасение грузов на Белорусском вокзале получил орден боец Степинин, а во время налета на Люблино в ночь на 6 августа отличились 144 бойца истребительного батальона.

Под видом глухонемого

В середине октября истребители помогали преодолевать панику, возникшую на некоторых предприятиях города, и, очевидно, выполняли иные полицейские обязанности в обострившейся обстановке. Некоторые примеры их бдительности могут вызвать сомнения – например, боец Захаров задержал на колхозном рынке часто появлявшегося там мужчину, который притворялся глухонемым. Хотя причины такого поведения могут быть разными, «впоследствии оказалось, что под видом глухонемого скрывался агент немецкой разведки».

Когда противник прорвал советскую оборону на дальних подступах к Москве, истребительные батальоны выступили на рубежи Москвы, где были сведены в стрелковые полки. В ходе предварительной подготовки истребительные батальоны были обеспечены недостающими предметами обмундирования, включая теплые вещи, но проблема питания была решена не сразу. Командование охотно использовало их для боевых операций как организованные и подготовленные части, но на снабжение старалось их не принимать. Ситуация разрешилась путем передачи находившихся на рубежах обороны Москвы 23 московских и 8 областных истребительных батальонов общей численностью около 14 тыс. человек из ведения НКВД в Красную армию. Из батальонов Ленинского, Москворецкого, Советского и еще семи районов города была создана 4-я Московская стрелковая дивизия; из 11 московских и двух подмосковных батальонов – 5-я Московская; эти части разместились на ближних рубежах обороны (Тропаревский лесопарк, Теплый Стан и пр.). В январе 1942 г. дивизии получили общевойсковые номера 155 и 158. Еще две дивизии (2-я и 3-я коммунистическая) были сформированы за счет октябрьского призыва коммунистов и комсомольцев.

В Тульской области истребительные батальоны не только храбро сражались с противником, но и занимались решением тыловых задач. Под бомбежками и обстрелами в октябре 1941 г. было полностью эвакуировано дорогостоящее импортное оборудование одного из заводов. В непосредственной близости от вражеских войск бойцы истребительных батальонов вывезли в Тулу несколько тысяч голов свиней, отгрузили и отправили в тыл миллион пудов зерна. Бойцы принимали активное участие в восстановлении разрушаемой противником железной дороги и средств связи. В других районах известны случаи привлечения истребителей к колке дров, помощи колхозам в проведении посевных и уборочных работ. Под Санкт-Петербургом истребительные батальоны непосредственно участвовали в боях и многие из них были почти полностью уничтожены в пригородных лесах. В то же время специалисты не подтверждают сведения об участии истребителей в заградотрядах и репрессиях в отношении провинившихся бойцов.

Оставшиеся в Москве батальоны 17 октября 1941 г. были направлены на формирование истребительного мотострелкового Московского полка НКВД, который предназначался для разведывательно-диверсионной работы в тылу противника. Его состав был усилен кадровыми работниками госбезопасности, но встречались также агенты уголовного розыска, студенты и даже школьники. Все они прошли ускоренный курс подготовки, но специальной экипировки для них не нашлось, поэтому бойцов полка одели в обмундирование заключенных, хранившееся в больших количествах на складах НКВД, а именно в черные ватные брюки и телогрейки. Уже 9 ноября первая диверсионная группа уничтожила стратегически важный мост в Подмосковье. Во второй половине ноября в тыл врага для выполнения специальных заданий была заброшена 51 истребительно-диверсионная группа общей численностью 969 человек. Однако им пришлось действовать не только за линией фронта. В связи с потерей Клина, чтобы закрыть брешь в обороне, советское командование бросило в бой все, что было под рукой, в том числе и Московский полк УНКВД. Оперативная группа полка в составе 500 человек заняла оборону. Несмотря на значительные потери, истребители пять дней стояли насмерть и не отступили. В дальнейшем бойцам Московского полка УНКВД еще предстояло пройти через ожесточенные бои на Кавказе, прорывать линию обороны врага в Краснодарском крае, где полк потерял три четверти личного состава.

Часть батальонов Подмосковья совершала партизанские набеги на врага. Например, мытищинские бойцы во время контрнаступления под Москвой сформировали партизанский отряд в составе 247 человек, который в течение недели очистил от неприятеля семь населенных пунктов. В отсутствие «городских» истребительных батальонов, выдвинутых на подступы к столице, охрану порядка и патрулирование в Москве и пригородных районах совместно с милицией и войсками НКВД осуществляли экстренно создаваемые добровольческие рабочие отряды и дружины, предназначенные также для возможных уличных боев. В конце декабря 1941 г. в связи с началом возвращения в Москву большого числа ранее эвакуированных граждан 36 сохранившимся истребительным батальонам Московской области была поставлена дополнительная задача по проверке у граждан паспортов и наличия пропусков на въезд в Москву. В 1942 г. бойцов истребительных батальонов 1924 года рождения призвали в Красную армию, а доукомплектование производили за счет допризывной молодежи и женщин – непосредственная угроза столице к тому времени отпала, и бойцы в основном облегчали жизнь милиции. Например, в июле 1943 г. можайский батальон задержал 146 человек, мирно проживавших в лесах района без документов; около 30 из них оказались дезертирами. Истребительные батальоны Москвы и Московской области были расформированы только в сентябре 1945 г. – в мирное время выполнять милицейские обязанности они уже не могли.

Н. Голиков